Для многих жителей Крыма жизнь в России оказалась не такой простой, как это представлялось ранее.

• Средняя заработная плата в Крыму — 250-300 евро

• Средняя пенсия — 200 евро

• Снять квартиру можно за 200 евро в месяц

• Бутылка самой дешевой водки 4 евро

• Пятилитровая канистра краденного с симферопольского завода коньяка — 16,33 евро (1 тысяча 200 рублей)

• Бензин 60 евроцентов

За 20 евро можно купить: килограмм курятины, масло сливочное (200 гр.), творог (300 гр.), пачку чая, литр молока, килограм гречки, риса, два кило муки, пачку недорогих макарон, масло подсолнечное, десяток яиц, килограмм молодого картофеля, полкило твердого сыра, сахар, бутылку водки 0,5 и буханку хлеба.

Спустя 4 года после присоединения к России Крым все еще во многом остается инородным телом в составе своей новой (старой) страны. Это подсанкционная территория, куда не ходят поезда, перекрыт канал с водой из Днепра и не работают международные платежные системы. При этом жители Крыма в своем абсолютном большинстве автоматически получили российские паспорта, российскую пенсию и все российские административные и социальные сервисы и уклады, включая коррупцию и проблемы с силовыми органами. Как живется крымчанам в составе России, разбирались корреспонденты «Спектра».

Предельная жесткость

«Ты знаешь, мы совершенно не понимали, насколько Россия жестче и организованней Украины как государство! — говорит мой собеседник. — Нам в 2014-м обещали повсеместное повышение зарплат, пенсий, цен и, соответственно, рост оборотов в торговле и доходов. Получилось немного по-другому».

Андрей — один из владельцев крупного оптового бизнеса, работает в Крыму, в Киеве и на Донбассе. Фамилию свою он предпочел не называть. «В Киеве я плачу один раз за лицензию и торгую. Покупаю тот же ящик пива у производителя, и по дороге к прилавку на него выписывается пара накладных, и все, — рассказывает Андрей. — В России я покупаю бутылку пива централизовано через Москву, через систему „Эгоист" (так в тексте (!) ЕГАИС, Единая государственная автоматизированная информационная система, предназначенная для государственного контроля над объемом производства и оборота этилового спирта, алкогольной и спиртосодержащей продукции. — прим. ред.), и по дороге к прилавку на эту бутылку будет выписано 42 различных документа в формате А4! Любая ошибка — что налоговая, что миграционная — карается астрономическими штрафами, которые сами по себе могут привести к банкротству».

«Но в Крыму бумага тупо дороже, — продолжает он. — Картриджи и их заправка тоже, а для того, чтобы все это отслеживать, я должен держать четырех квалифицированных бухгалтеров с заработными платами под 30 тысяч рублей (430 евро), вместо двух за 4 тысячи гривен (125 евро), которые работают у меня где-нибудь на таком же складе в украинской Константиновке. Когда в Керчи у нас первый раз обнаружили нелегала — беженца из Донецка, который не оформил патент — мы получили штраф в 250 тысяч. Следующий был бы уже миллион!»

«Коррупция в России есть тоже, и она смягчает ситуацию, — признает Андрей. — Но на Украине ты платишь, и они отстают, а в России с силовиками надо еще искренне дружить. Что напрягает. В итоге на гривну, вложенную на Украине, я получаю 30 копеек, в Крыму на рубль — 10 копеек, при гораздо большем „геморрое". И это тоже напрягает. Через четыре года борьбы с системой и, надо признать, и наших ошибок, мы выходим из бизнеса в Крыму».

Правила миграции

Переход из одного государства в другое оказался серьезным испытанием для многих в Крыму. «В 2014 пенсии сразу пересчитали в рубли по высокому курсу 1 к 3, а потом просто увеличили их вдвое, и пенсионеры на время стали самой счастливой прослойкой населения, я по своим родителям сужу, — рассказывает бывший нотариус из Симферополя Татьяна. — Но с 1 января 2015 года уже новым пенсионерам стали начислять пенсии по той же сетке, что и в остальной России. И обычными стали пенсии в 9 тысяч рублей (122,50 евро).

Нотариат в Крыму в целом вошел в Россию очень мягко. «Нам просто установили квоту по количеству нотариусов, которые на момент событий изъявили желание работать, — объясняет Татьяна. — Неделю лекции послушали — выдали свидетельства, и ни одного человека со стороны не добавили. Квоты в Крыму будут уменьшаться, но по естественным причинам — кто-то будет умирать, кто-то выходить на пенсию…»

А вот среди судейского корпуса и, особенно, силовиков в Крыму приезжих из России много. К примеру, управление ФСБ в Крыму возглавляет генерал-лейтенант Виктор Палагин, имевший опыт работы на такой же должности в республике Башкортостан, где тоже сильна мусульманская община. Прокурор Крыма Олег Камшилов прибыл из Москвы, его первый зам Андрей Фомин — из Ярославской области. И если в ФСБ, полиции и прокуратуре местных хватает, то такое новое подразделение как Следственный комитет Крыма практически весь состоит из приезжих россиян (на Украине аналога СК не было).

Однако в отличие от силовиков, в непростой ситуации в Крыму оказался футбол. Чтобы не было вопросов от международных футбольных организаций украинские футбольные клубы как юридические лица были расформированы (симферопольская «Таврия» была первым чемпионом Украины и обладателем Кубка 2010 года), на их месте создали абсолютно новые российские.

В августе 2014 специальным решением Российского футбольного союза (РФС) три крымских клуба начали играть во втором дивизионе российского чемпионата в зоне «Юг». Но специальным решением исполкома УЕФА в декабре 2014 года крымским клубам было запрещено участвовать в соревнованиях под эгидой РФС.

Чтобы футбол на полуострове не погиб, под эгидой УЕФА был создан Крымский футбольный союз с особым статусом, в чемпионате Крыма участвует восемь профессиональных клубов, идет третий чемпионат. Все они (кроме флотских и армейских) существуют за счет бюджетных денег, выделяемых министерством спорта.

Футбол — на особом положении из-за существовавшего риска потерять чемпионат мира 2018 года в России. Все остальные виды спорта в Крыму спокойно работают внутри соответствующих российских федераций.

Право на собственность

Рынок недвижимости в Крыму — очередное отражение неоднозначного статуса полуострова. Его реалии нам на условиях анонимности обрисовал крымский татарин, который недавно продал квартиру в одном из курортных поселков под Ялтой.

«Моя квартира до войны стоила 350 тысяч долларов и подешевела в 2,5 раза, мне нужны были деньги, выезжаем в Киев отсюда, — пояснил наш собеседник. — А квартиры в новых домах в Симферополе, Джанкое и Севастополе, где много приезжих из России военных и чиновников, в цене как раз выросли. Россияне скупают новое жилье, с опаской относясь к вторичном рынку — к недвижимости с непонятной для них историей. На словах в „Крымнаш" все верят истово, а вот собственной копейкой голосовать за него не спешат. В среднем на вторичном рынке недвижимость упала на 50% и самые „пострадавшие" — курортные места на Южном берегу Крыма, где раньше жилье было „золотым"«.

Сделки с недвижимостью в Крыму, равно как и любые документы «оккупационных властей» Украина не признает. Более того, украинские документы на недвижимость, прошедшие через сделку в Крыму и получившие отметки с двуглавым орлом, тоже считаются недействительными на территории Украины.

Россия, в свою очередь, в 2014 году пообещала собственникам недвижимости в Крыму признать действие выданных ранее украинских документов без «какого-либо подтверждения» со стороны федеральных и региональных госорганов. Но теперь эти правила меняются: Минэкономики России разработало поправки в закон, которые фактически отменяют гарантии права собственности на крымскую недвижимость, купленную после 1 января 2008 года. Их принятие ожидается до конца года, и тогда российские суды получат право трактовать украинское законодательство и задним числом отменять право собственности на землю и недвижимость, приобретенную в период с 2008 по 2014 год.

В Крыму убеждены, что появление законопроекта вызвано целой серией судов по искам украинских собственников, которые пытаются вернуть свое национализированное в 2014 году имущество — АЗС, автостанций, рынков, многоквартирных домов, магазинов и пр., принадлежавших украинским компаниям, отказавшимся переходить под российскую юрисдикцию.

Маленькие хитрости

Сергей — студент Крымского федерального университета, учится на программиста, подрабатывает расклейкой объявлений. Он строго перепроверяет мою «легенду» про журналиста «Спектра» и просит сказать что-то на латышском. Потом приоткрывает завесу тайны над своим бизнесом: «Поклейка одного объявления стоит 1,5 рубля, за доску получаю около 50 рублей (0,69 евроцентов), стипендия у нас 1 тысяча 500 в месяц (20,76 евро), но я ее за день удачный могу сделать!»

Как специалист он пояснил мне правила компьютерного выживания на полуострове: «Телеграм на мобильном интернете тут уже не работает или работает крайне медленно, любые обновления на телефон в Крыму не скачиваются и не продаются, пользуйтесь VPN и с ним все у вас будет хорошо!»

Крымский университет, где учится Сергей, славился своими историками-археологами специалистами по древним временам и Средневековью, здесь был лучший на Украине факультет восточной филологии, изучавший турецкий и крымско-татарские языки, отличной считалась подготовка по специальностям «русская филология» и «психология».

Сейчас дипломы университета признаются только в России, международные проекты свернуты. «Два „довоенных" компьютера с лицензионным Windows бережем на кафедре как зеницу ока, под санкциями лицензионные программы для нас закрыты», — пояснила мне Алена, старший преподаватель Крымского федерального университета.

«Как-то обходят запреты и санкции, — рассказывает выпускник университета журналист Павел Казарин. — Я знаю историка из Симферополя, который вступил в Казанское историческое общество и уже как его член поехал с докладом о тактике средневековой конницы на международную конференцию в Японию. Визу японскую при этом получал в посольстве в Киеве».

Официально от российского гражданства в 2014 году на полуострове отказалось 3 тысячи 500 человек, но количество людей, ежемесячно получающих на материке на Украине «безвизовые» биометрические украинские заграничные паспорта исчисляются десятками тысяч — все она предъявляют в миграционных службах свои сохраненные украинские гражданские паспорта и другие документы. «Запасной» украинский паспорт дома — обычный атрибут среднестатистического крымчанина.

Финансовые потоки

О деньгах и зарплатах местные говорят довольно агрессивно. «Я не знаю, кто там говорит про большие заработные платы в Крыму, — сразу заявляет мне женщина за прилавком на рынке. — У нас девочки в селе работают горничными в „Артеке" и получают 7-8 тысяч рублей (около 100-110 евро), соседка работает в санатории „Крым" массажистом, руки отваливаются — там тоже 8 тысяч и с утра полный рабочий день на работе! Парни на стройке получают тысячу рублей в день».

Женщину зовут Татьяна Павлова, она из горного села Запрудное, которое пять столетий стоит практически на самой Медведь-горе. У ее семьи большой огород — «25 соток ровной земли и 15 „буераков" под деревья». На земле растет знаменитый синий крымский лук, помидоры, клубника, в саду — инжир. Все идет на продажу. В день нашей встречи Татьяна торгует луком прошлого урожая по 100 рублей (1,38 евро) за килограмм, первой клубникой по 350 рублей (4,85 евро) и купленными оптом на «Крымтеплице» местными помидорами тоже по 350 рублей. Свои помидоры поспеют летом и тоже пойдут на рынок, Татьяна признается, что в сезон снимают с огорода и вывозят в Ялту до 300 кг помидоров в день.

«У меня соседка родом из Новосибирска, и у нее там родная сестра осталась, так обрадовалась присоединению Крыма! — рассказывает Татьяна. — Говорит: „Куплю в Партените квартиру, чтобы рядом было и тут работать буду". Походила и говорит: „А что тут у вас за заработные платы? Больше 20 тысяч не могу найти!" У нее там в Новосибирске 80 тысяч (1 тысяча 107 евро), у мужа — 70 (970 евро), квартира шикарная, работа хорошая. Решила, что ей легче приезжать сюда на отдых. Сейчас сестре билеты на самолет купила, чтобы та на могилы к родителям на поминальный день могла слетать. У нас тут особо билеты не купишь на наши доходы».

«Мы дочку учим в ветеринарной академии в Симферополе, она у нас отличница, но бесплатных мест в тот год не было — бесплатно взяли „донецких", а наших за деньги, — говорит Татьяна Павлова. — Была цена учебы 6 тысяч гривен в год, стала 100 тысяч рублей (1 тысяча 384 евро), очень многие не смогли учиться. Такие цены! За место на рынке плачу 15 тысяч в месяц (207 евро), стою тут на сквозняке. Вот все, что вырастишь, идет сюда и еще что-то прикупаешь для торговли. Вроде деньги есть, и сразу их нет! Дочке нужно с собой дать, что-то на покушать, на бензин, на машину, в огород вложить, сейчас вот капельное орошение за 7 тысяч купили… Эти тысячи просто летят! Цены перевели, поначалу вроде все было ничего, а потом как пошло все вверх, а заработные платы остались прежними. Вроде не сидим на месте, и муж работает, и огород обрабатываем, но очень тяжело».

Такое кино

Самая экзотическая «подработка» для местных — съемки в массовке. «Моя жена ночь провела на советском санатории местном, где снимался фильм о 1947 году, платили за съемочный день отличные деньги — 1 тысячу рублей (13,6 евро), а тем, кто хорошо танцует, и по 3 тысячи (41,50 евро), но это в основном студенты училища из Севастополя! — восторженно рассказывал мой знакомый Семен, беженец из Донецка, 4 года уже живущий в Крыму, и обещал «записать в кино» и журналиста. Лишние люди в массовку не потребовались, но даже и просто прогуливаясь мимо морвокзала, мы вошли… в 1986 год.

На Ялтинском морском вокзале красовался транспарант: «КИЯНИ ВІТАЄМО Вас с 41 річчям ВЕЛИКОЇ ПЕРЕМОГИ!» (КИЕВЛЯНЕ ПОЗДРАВЛЯЕМ Вас с 41 годовщиной ВЕЛИКОЙ ПОБЕДЫ). Перед вокзалом пара крепких ребят клеила на две старые волги шашечки такси, сновали люди в странной старой одежде, «цыганка» продавала семечки, яркая красавица — пирожки, а отобранные счастливые бабушки со своими «пропусками в кино» — старыми сохранившимися чемоданами — зачаровано слушали пояснения ассистента режиссера. Рядом стоял военный патруль и солдаты в форме Советской армии и пограничных войск СССР. На фоне автобуса с маршрутом «Київ-Прип'ять» кто-то фотографировался. Среди этого бедлама бежал мужик и орал: «„Мерседес" побил четыре машины и скрылся!!!».

К толпе массовки рядом добавилась нештатная толпа зевак. Возможно, засмотревшись на съемку, проезжающий автомобиль действительно разбил по касательной целый ряд припаркованных машин и уехал.

«Что снимают?» — поинтересовался я у капитана в стильных черных очках с красной повязкой «Патруль» на рукаве. «Не знаю, мы ж массовка, каждый день чего-то снимают!» — равнодушно пожал плечами тот.

Красавица с пирожками оказалась артисткой Драматического театра имени Б. А. Лавренева Черноморского флота Российской Федерации Светлана Агафошина. «Снимают здесь фильм „Русские горки", сейчас в Крыму одновременно снимают три больших проекта», — улыбнулась она. Театр флота работал в Севастополе и при СССР, и при Украине, продолжает работать и сейчас.

«В финансовом плане для нас мало что изменилось, мы всегда были театром российского Черноморского флота и получали заработную плату от него, в том числе хорошие доплаты и премии, как служащим флота за границей, — рассказала Светлана. — После присоединения Крыма к России эти выплаты прекратились, как и доплаты за службу за границей всем остальным офицерам и служащим флота. Что изменилось? Ну, в бытовом плане порядка стало вокруг гораздо больше…»

Татарский вопрос

О «политике» почти все собеседники в Крыму стараются говорить очень аккуратно, в стиле «хотелось бы мира». Ну, почти все. 26 апреля 2018 года в Крыму прошли массовые обыски и задержания. Лидеры крымских татар из Киева назвали этот день «черным четвергом». Самый громкий арест случился в Белогорске, где арестовали предпринимателей Ресуле и Ремзи Велиляевых. Братьям принадлежит одна из крупнейших продуктовых оптовых компаний в Крыму, в их бизнесе задействовано более 1 тысячи 500 работников. Арестовали их по обвинению в хозяйственном преступлении — в магазинах якобы были найдены просроченные продукты. Но на второй день заключения обоих вывезли в Москву в следственный изолятор ФСБ «Лефортово», где они продолжают оставаться на момент подготовки этой статьи. Братья Велияевы не входили ни в какие оппозиционные образования, но были очень влиятельными меценатами. Именно их деньгами и грантами финансировались все культурные проекты крымских татар на полуострове.

Крымские татары — одна из главных проблем России в Крыму. Этот народ, массово депортированный из Крыма в 1944 году, начал возвращаться на полуостров еще в последние годы Советского Союза. Возвращение сопровождалось стихийным сопротивлением местных властей, жителей бывших татарских сел и домов и самозахватами земли на полуострове. По данным переписи населения 2001 года крымских татар на Украине было 248 тысяч.

Возглавлял и координировал их Меджлис крымско-татарского народа (запрещенная в России организация — прим. ред.). В украинские годы крымские татары всегда голосовали в основном за партию, которую рекомендовали лидеры Меджлиса. И раньше, и сейчас в Верховной раде Украины всегда было по три представителя крымских татар.

Так же сплоченно выступили татары и в 2014 году. Большинство их проигнорировало референдум о присоединении Крыма к России. Наиболее авторитетный лидер крымских татар, известный советский диссидент и правозащитник с мировой репутацией Мустафа Джемилев заявил, что в последних выборах президента России 18 марта 2018 года приняло участие лишь 10% крымских татар.

Выстраивать отношения с татарами Россия начала еще в 2014 году: переговоры с Джемилевым по просьбе Владимира Путина провели лидеры Татарстана. Однако своей позиции по незаконному, с его точки зрения, отторжению Крыма от Украины Джемилев не изменил. Вскоре Россия закрыла для него въезд в Крым, а позднее Симферопольский городской суд заочно арестовал его по обвинению в терроризме. Меджлис крымско-татарского народа был объявлен экстремисткой организацией и запрещен в Крыму.

Москва, однако, своего подхода к решению проблемы крымских татар не изменила и теперь. В Крыму созданы пусть не многочисленные, но лояльные России общественные и религиозные организации крымских татар, принял новую реальность муфтий Крыма Эмирали Аблаев, в качестве посредников широко привлекается помощь республики Татарстан. Символом системной работы с мусульманами российской власти в Крыму является строительство в Симферополе комплекса Соборной мечети. При Украине местная власть сопротивлялась растущему влиянию мусульман на полуострове, землю под Соборную мечеть в Симферополе не могли пробить десятилетиями. При России все решилось быстро.

В компании Гумилева

В Севастополе мы неожиданно попали на литературный вечер на малой сцене театра имени Луначарского. Стихи, песни и даже премьеры видеоклипов были посвящены войне, близящемуся 9 мая. В зале собралось человек семьдесят — музыканты, актеры театра, известный в городе учитель литературы с сыном, несколько моряков-сверхсрочников и несколько молодых девушек, самой младшей выступающей было около 15. Но в основном поэты были в возрасте, и стихи их поражали эмоциональной и личной вовлеченностью в войну: это они атаковали, это они воевали, это они мальчишками стояли рядом с отцами.

На вечере состоялась премьера видеоклипа песни на слова Евгения Барулина, очень колоритного мужчины, по виду типичного рокера. Джон, как все друзья зовут Евгения, окончил военно-морское училище и прослужил в свое время 11 лет на подводных лодках. Последним местом регулярной работы Джона его друзья назвали торговлю мороженым на бульваре. Можно сказать, что рокером он не только выглядит, но и живет — в любимом Севастополе, совершенно не привязываясь к материальному миру.

«Не было здесь никогда Украины, не бы-ло! — горячо говорил мне Джон Барулин. — Я могу бесконечно говорить о Севастополе, о Николае Гумилеве, который за три месяца до своей смерти в вагоне командующего въехал в город и, зная, что уже происходит в Санкт-Петербурге, здесь последние две недели отдыхал и читал свои стихи. О том, как я вырос и в десятом классе ходил и не понимал, почему есть вывески на украинском. Я, как бывший военный, видел, что тут творилось с флотом. Когда в 90-х годах матросы просили у нас денег на хлеб и сигареты, я испытывал грусть! Сейчас все совсем по-другому…»

Где-то играли деды в шахматы, на стационарной малой сцене пели местные молодые рок-музыканты, чуть поодаль какой-то мужик с установкой для караоке громко исполнял шансон и вокруг энергично танцевало десятка два горожан.

«В театре, где мы были, актеры пять дней в неделю днем по часу читают стихи, а колонки транслируют это на бульвар — Гумилева, Бродского, Есенина, Ахматову… У нас здесь хорошо», — вел экскурсию один из организаторов литературного вечера Сергей Шишкин.

«У нас здесь хорошо, — вторила ему позже другая моя собеседница. — Мой сын работает в „Горгазе" и как рядовой рабочий в бригаде получает 30 тысяч рублей в месяц (415 евро) — это не Москва, конечно, но это достойно хотя бы. Жить можно! Меня хозяин нашего кафе прошлым летом в Щелково в свой пансионат отправлял работать, и у нас украинка там в коллективе была, все Путина ругала. А что Путин? Войны-то у нас нет, нормально!»

Мы проходим мимо памятника Екатерине Великой в Симферополе: это копия установленного «Таврическим дворянством к столетию присоединения Крыма» в 1883 году. С обратной стороны монумента ниже всех скопированных старых, есть новая надпись: «Памятник возрожден в честь воссоединения Крыма с Россией в 2014 году» и под ней огромными отдельными буквами выведено — «НАВСЕГДА».